Ворота Сейкамона бесшумно раздвинулись в стороны, выпуская Акио на морозный утренний воздух Готей-13. Солнца в это время еще не было, но на затянутом рваными тучами небе, далеко на горизонте, уже начали проступать первые нежные ультрамариновые пятна. Совсем скоро они разойдутся по всему небосклону, а уже через пол часа яркие лучи восходящего светила зальют пустынные улицы Общества Душ бледным оранжевым светом. Но случится это только через несколько минут, а сейчас еще было темно и только в некоторых одиноких оконцах бараков четвертого отряда кое-где тускло горели фонари: должно быть Унохана-сан занималась больными или пострадавшими.
Тихо, стараясь не шуметь, Аясегава ловко проскользнул в приоткрытые двери и на минуту задержался на пороге, чтобы заглянуть в освещенную комнату. Он ошибся, это была не Унохана-сан, а всего лишь его бывшие одногруппники, которые на днях попали в лазарет после стычки с Пустыми. Раны у них были несерьезные, даже пустяковые, однако грамотная симуляция предсмертного состояния позволила им получить несколько халявных дней свободы от работы. Теперь они спокойно прохлаждались в лазарете, развлекая себя азартными играми, шутливыми перепалками, а иногда и алкогольными напитаками, которые бог весть как вообще проносили на территорию отряда. Первое время Акио не обращал на них внимания, собственно, как и они на него, в конце концов, он просто офицер - не лейтенант даже, и его обязанности не включают в себя воспитание четырех взрослых мужчин, у которых нет ни грамма совести и ответственности. Собственно говоря, Аясегава и дальше бы терпел их выходки, предоставдяя возможность лейтенанту или Унохане-сан самим с ними разбираться, если бы он сразу пошел к себе домой, а не заходил в отряд. Но тут уж как получилось.
Звон бутылок и дружный гогот пьяных симулянтов, казалось, разносился по всему лазарету, удивительно, что больше никто его не услышал и не сбежался на шум, кроме него одного. Странным было и то, что даже дежурные не отреагировали на гомон, уж кто-кто, а они всегда как коршуны слетаются туда, где нарушают больничную дисциплину. Однако у дверей в палату стоял только Аясегава, а, значит, и меры предпринимать следовало ему однлму. Шумно выдохнув и раздраженно потерев переносицу, парень толкнул дверь вперед и вошел. Голоса сразу же стихли, господа больные стыдливо поджали уши, пытаясь незаметно спрятать бутылки под кровати. Однако когда они узнали в вошедшем Акио, веселье продолжилось будто ничего и не происходило. Как ни странно с академии, ничего не изменилось: Аясегаву по-прежнему многие не воспринимали в серьез и только некоторые предусмотрительно его побаивались - бывший студент сильно изменился. Другие же просто до сих пор не верили в его силы и все еще считали парня тем же глупым простачком, каким он был раньше. Одними из тех и были эти симулянты - они никогда бы не признали, что Аясегва стал опаснее, во всяком случае, пока не убедятся в этом на собственной шкуре.
Взмах катаной - и половина керамической бутылки, которую один из ребят подносил к губам для глотка, полетела вниз, разбрызгивая красноватую густую жидкость. Вино, наверное. Круглые от изумления и страха глаза одногруппников одновременно поднялись на Акио, тогда как он оставался равнодушным и отстраненным. Занпакто еще раз тихо свистнуло в тишине и в следующий миг из горла симулянта вырвался испуганный тихий писк. Холодное лезвие меча острием упиралось в его шею, еще немного вперед и артерия порвется, а из раны польется горячая рубиновая кровь.
- Предлагаю компромисс, - холодно произнес Аясегава, не убирая клинка с шеи поиятеля. - Вы прекращаете шуметь - я вас не трогаю. Если нет - вы отправитесь в свои отряды сегодня же, с полным разоблачением, а то и с синяками.
Голос Акио был спокойным, бархатным, как у родителя, рассказывающего сказку своему ребенку, но в нем чувствовалась сила и нескрываемая угроза, которая при каждом слове иглами впивалась в самое сердце симулянтов.
- Да ты кто вообще, чтобы нам указывать, - яростно выплюнул парень, стоявший позади Акио. В его трясущейся руке была пустая бутылка, которую тот, очевидно, осушил еще до прихода Аясегавы. Не дождавшись ответа он поднял сосуд повыше и, неуклюже замахнувшись, с силой опустил его на голову противника. Вернее попытался, поскольку парень ловко выскользнул из зоны поражения, а затем несильно ударил нападающего гардой занпакто точно между лопаток. Охнув, горе-курсант свалился на пол, разодрав себе щеку осколками своей же бутылки. Больше желающих возмутиться не было, и Акио удостоверившись, что его слова приняли к сведению, отправился домой. А, добравшись, не раздеваясь, без сил рухнул на кровать.
Весь этот день Акио провел на задворках Сейретея, отбивая город душ от атак пустых и помогая пострадавшим с утра до поздней ночи.. Но даже там бесконечный шквал работы ни на секунду не позволял ему забыть о событиях двулетней давности. О девушке, чьё лицо каждый день, как наяву, предстаёт перед внутренним взором Аясегавы. О чувствах, которые он испытывал к ней. Сердце в очередной раз болезненно сжалось, напоминая шинигами о жестокой насмешке судьбы. Они были заклятыми врагами, не по желанию – а по обязательству, и если бы хотя бы один из них подумал о предательстве, их обоих бы тут же уничтожили.
Акио знал об этом, и потому всеми силами старался Локи забыть – самыми разными способами. В конце концов, он даже девушку себе нашёл: очаровательную, черноволосую, кареглазую. Она была полной противоположностью Койот, ничем непохожей на ту маленькую белокурую девчонку с прекрасными изумрудными глазами, которые Аясегава видел всякий раз, когда закрывал собственные. Позже, конечно, они расстались, каждый придумав себе собственную причину, а затем… Акио изменился. Несмотря на жгучую боль в груди и беспорядочный ворох воспоминаний, шинигами стал работать над собой, превращаясь скорей не в человека, а в машину для убийства – в того, кем он должен был стать с самого начала. Он тренировался в технике боя, изнуряя себя тяжелыми тренировками, учился сдерживать свои эмоции, из-за чего, в конце концов, стал замкнутым и хладнокровным, затем отгородился от друзей и от семьи, оградив себя от лишних тревог и опасений, и в конечном итоге стал тем, кем он есть теперь. И даже вступление в ряды четвертого отряда – должно быть, самого спокойного и миролюбивого во всем Готей-13, было одним из пунктов плана, которому Аясегава следовал изначально.
Однако как бы Акио ни старался и чем бы он себя не нагружал, воспоминания о девочке из прошлого - Локи Койот - его все равно не покидали. Даже сейчас, когда сознание его покидало, последние слова фрассьенши по-прежнему крутились у него в голове подобно старой любимой песне. А потом он уснул, поддавшись сладкому очарованию нежных переливов ласкающего слух голоса.

Проснулся Аясегава ближе к полудню от ярких лучей солнца, пробившихся сквозь неплотно задернутые занавески. В этот момент сердце Акио, радостно встрепенувшись, отчаянно бухнулось о ребра, а затем заколотилось в бешенном ритме, грозясь разорвать его грудь и вывалиться наружу.  Спросонья, он не сразу вспомнил, почему волна тревоги и сомнения нахлынула на него одновременно с неудержимым счастьем, заполнив всего его изнутри до самой макушки. И лишь только пару минут спустя он понял – ровно два дня назад ему обещали встречу. В том самом парке, на том же самом месте. С тем же человеком, чье имя было выжжено в памяти железным раскаленным кнутом.
В том, что это была Локи, Аясегава ни на минуту не сомневался: ему было достаточно просто обернуться и увидеть ее маленькую тень, растворяющуюся в толпе сотни других. В тот день шинигами понял, что все, что он все эти годы строил, рухнуло в одночасье, и он едва не вернулся к тому глупому несмышленому парнишке, которого давно уничтожил собственными руками. К реальности его вернул Барма, голос которого Акио стал понемногу забывать – так редко он появлялся в его подсознании, с тех пор, как Койот исчезла в сером дождливом небе тогда, после их первой встречи. Он оказал Аясегаве неоценимую услугу – вернул с небес на землю и заставил вспомнить о том, что отныне и впредь, они оба  - враги друг друга.
«Помни об этом», - почти с сожалением произнес занпакто перед тем как снова исчезнуть. Это были первые и последние слова, которые Акио от него услышал за все это время. Тогда он даже дернулся от неожиданности и едва сдержался от того, чтобы вынуть из ножен катану. Но вовремя одумался, а слова Бармы запомнил и принял к сведению.
«Смогу ли я воспользоваться твоим советом?» - с тоской спрашивал занпакто Аясегава, с силой сжимая гарду руками. Ответа не последовало, но Акио прекрасно понимал, что Барма и сам не знает, что ему сказать. Тогда парень еще сомневался – стоит ли ему идти или лучше оставить все как есть, не теребя за подол прошлое и не выпрашивая подарков от будущего, но уже сейчас, проснувшись под нежные трели любимого голоса, он понял, что обязательно пойдет. И черт с ним – будь, что будет.
Несколько минут спустя Акио уже стоял на пороге Сейкамона, не решаясь войти внутрь. Он чувствовал, что что-то мешает ему принять верное решение – то ли страх, то ли предвкушение, и потому он никак не мог разорваться между тем миром и этим. Конечно, он был бы рад увидеть Локи снова, с удовольствием бы перекинулся с ней парой слов, вспомнил бы о прошлом… Если бы не одно «но». За эти два года изменился не только он сам, Локи почти наверняка тоже сильно повзрослела, превратилась в настоящую женщину – сильную и властную. Акио придется изучать ее заново, будто встречает впервые, а ей – его. И так до тех пор, пока они не решат – убивать друг друга или бросаться в объятия.
«Пора», - мысленно подстегнул себя Аясегава и в следующий миг нырнул в коридор. Ворота закрылись, и Готей, оставшийся за его спиной, погрузился в беспросветную тьму.

Оказавшись в парке, всего в пяти метрах от назначенного места, шинигами сразу же почувствовал знакомую реацу Локи Койот. Как и следовало ожидать, она пришла раньше и даже, кажется, задремала на скамейке, совсем как в тот раз… Акио не сразу решился подойти: сперва он внимательно изучил девушку, всмотрелся в знакомые черты лица, отметил все перемены, которые за это время с ней произошли. А то когда еще придется.
«Так изменилась» - с тоской подумал Акио, привычным жестом опуская горячую ладонь на рукоять занпакто. Он не собирался пускать его в ход, просто с недавних пор так было спокойнее – знать, что ты защищен, пусть даже от мнимого врага, существующего только в твоем воображении. А затем парень шагнул вперед, к скамейке, не меняя задумчиво-отрешенного выражения лица и на всякий случай поглядывая на отстегнутое оружие старой подруги. Кто его знает, что девушка может учудить спросонья, в прошлый раз, вон, драться его агитировала, а уж что может произойти сейчас – одному богу известно.
- Похоже, это входит у тебя в привычку, - заметил Акио, подойдя к Локи на достаточно близкое расстояние. Он не был уверен, что Койот его услышит, но все же в тайне надеялся, что ему не придется повторять дважды. – Опасно вот так засыпать в Генсее, ведь здесь повсюду ходят шинигами. 

Локи ответила почти сразу, замешкавшись лишь на секунду для того, чтобы проснуться. От звука ее голоса Акио невольно дрогнул и отрешенно отступил назад, он был оглушен нахлынувшими на него воспоминаниями и нежными чувствами, которые парень на протяжении этих двух лет пытался забыть. Забыть, чтобы нетчувствовать боль от разлуки. От мысли, что следующая их встреча будет последней, и кончится она только смертью другого. К этому Аясегава готовился долгих два года. Он тренировал себя не только физически, но и морально, чтобы, столкнувшись с препятствием, он смог через него перешагнуть, а не позорно споткнуться и упасть лицом в грязь. Акио не мог себе этого позволить, он был слишком напуган той болью, которая преследовала его все это время. Но он снова ошибся. Он был не готов и теперь, оказавшись лицом к лицу со своим «противником», не мог вытащить катану из ножен и сделать то, что сделать был обязан. Еще два года назад.
В тот миг он вспомнил каждую малейшую деталь их с Локи первой встречи: её вздернутый носик, упрямо поджатые губы, клинок, отчаянно стиснутый в руках и волосы. Белокурые короткие волосы, неряшливо собранные в конский хвост на затылке. Тогда Койот была еще совем ребенком – девочкой, которая отчаянно боролась за свою жизнь и искала защиты от самой себя. От той силы, которую она имела. От обязанностей, которые тогда были ей не по плечу. Тогда Акио так и не смог понять этого, а сейчас было уже слишком поздно. Локи и без его помощи смогла выбрать свой путь, стать Эспадой и справиться с теми трудностями, которые, возможно, причинили ей боль и страдания. И черт его знает к чему эти трудности в итоге могли Локи привести, не сделали ли они из нее чудовище, которыми кишит пустыня Уэко-Мундо, не стала ли она одной из тех, чей смысл жизни заключался лишь в убийствах.. Акио боялся узнать ответ, боялся, что его опасения не напрасны. Но в то же время его пугала и неизвестность. Лучше уж чувствовать боль и обиду, чем быть застигнутым врасплох.
И он не ошибся. Локи не просто изменилась и похорошела внешне, она приняла свою сущность, стала арранкаром, и в голосе ее, увы, не слышно было разочарования. Койот говорила о своей должности, как о чем-то более важном, чем истинный ход вещей, она гордилась своими успехами, не понимая, как сильно это ранило Акио. Тем не менее, парень ничем не выдавал своих переживаний. Он был холоден и мрачен, молчалив, как прежде никогда не был, и просто терпеливо слушал любимый голос любимой девушки, почти не вслушиваясь в ее восторженный монолог. Акио боялся прервать Локи, разорвать хаотичную череду фраз и педложений, сыпавшихся из нежно-алых губ девушки бурным потоком. Он боялся разрушить эту идилию и тем самым ускорить неминуемый финал их встречи. Он боялся. И как бы ни было больно это признавать, шинигами даже не пытался ничего с этим сделать.
А тем временем Локи продолжала говорить и задавать смешные вопросы, ответы на которые были и не нужны вовсе. Поэтому парень молчал и утопал в изумруде её ослепительных глаз. Но потом Койот неожиданно приблизилась к нему, так близко, что Акио почувствовал на себе ее горячее сбивчивое дыхание. От избытка чувств Аясегава едва не потерял голову, слишком велик был соблазн обнять девушку. Но вместо него это сделала сама Локи. Ее маленькие ручки крепко, как бечевка, обхватили шею шинигами (удивительно, ведь он был выше ее почти на целую голову), не давая ему возможности вырваться или отстраниться. Акио не сразу пришел в себя, но когда он наконец-то понял, что от него требуется, Койот сама ослабила свою хватку и отошла, выпуская парня из своих объятий. На этом месте Барма обязательно бы брякнул что-нибудь невразумительное, но ужасно поучительное – как он умеет, но он молчал, будто его и не было вовсе. Молчал так же, как молчал все эти два года. Может, он тоже по ней скучал?...
Пока Акио бесстрастно боролся со своими эмоциями, Локи взяла его за руку и повела к скамье, ни на секунду не прекращая говорить. За это парень был ей благодарен – он знал, что стоит только тишине овладеть ими, и тогда все пойдет прахом. Наконец, Койот задала вопросы, на которые Аясегава мог ответить. Во всяком случае, мог хотя бы попытаться.
- Нет, я не боюсь, – холодно заметил Акио, отстегивая свою катану и откладывая ее в сторону. – Я просто стал намного осторожнее. Что касается Академии, я ее закончил и вот уже почти год я работаю на службе у четвертого отряда. Недавно меня повысили до офицера.
Удивительно, но шинигами, несмотря на всю палитру чувств, бушующую у него в груди, внешне оставался спокойным и благодушным, словно перед ним сидела не любимая девушка, а сам Ямомото-генрюсай-тайчо, перед которым Акио выступал с докладом. И он бы удивился этому, если бы не знал, что это его защита, грамотная толстая стена, ограждающая его от всего, что происходило снаружи.
Но Койот будто не и заметила этого. Она продолжала говорить с прежним восхищением, задавая все новые и новые вопросы, вспоминая прошлое и бытуя на настоящее. Акио нравилось ее  слушать, ее чарующий голос успокаивал и возвращал парня к реальности, от которой он невольно оторвался. Да и само ее присутствие здесь было как бальзам на сердце. И плевать чем все это может кончиться. Когда девушка заговорила о его «влюбленности», Аясегава невольно нахмурился и отвел глаза в сторону. Надо же докуда слухи гуляют, кто бы мог подумать. Он хотел было возразить, рассказать, как все было на самом деле, но Койот вдруг начала сбиваться и говорить что-то о любви. О любви к нему. И Акио просто не мог ее прервать. Офицер поднял глаза на Локи, пытаясь понять, правду она говорит или нет. Сердце подсказывало, что да, но разум (или это был Барма?) настаивал на том, чтобы он не верил ей. Во всяком случае, он утверждал, что так будет почти не больно. И Аясегава бы послушался, вспомнив о том, кто они есть и для чего предназначена их судьба, если бы по щекам Койот не побежали крошечные хрустальные слезинки. Они красиво поблескивали на свету, оставляя за собой тоненькую мокрую дорожку. Сердце Акио сжалось от мучительной боли, он больше не мог себя сдерживать, хватит. Руки сами, невольно от желаний самого шинигами, потянулись к Локи, заботливо обнимая ее и прижимая к себе. Парень знал, что сейчас надо было что-то сказать, и поэтому он быстро стал подыскивать нужные слова. Но их не было и единственное, что, как показалось самому Аясегаве, было действительно уместно сейчас, он прошептал Койот на ухо:
- Я тоже люблю тебя, Локи. Больше всего на свете… - его голос дрожал от избытка чувств, а на глазах наворачивались слезы. Он уже и забыл, каково это, иметь рядом любимого человека, поэтому самое малое, что он мог сейчас сделать, это держать девушку так крепко, как он только может.
А потом он осторожно приподнял голову Койот за подбородок, заставляя ее на него посмотреть. Целую секунду парень тонул в свете ее глаз, запоминал каждую крапинку, каждый оттенок, а потом неожиданно приблизился и совсем чуть-чуть коснулся своими губами ее губ. Горячее дыхание девушки окончательно вскружили голову Аясегавы и он, набравшись смелости, настойчиво продолжил поцелуй.

Акио с трудом заставил себя прервать поцелуй и отстраниться. Локи. Девочка из прошлого. Она была так близко, что он ощущал каждый миллиметр ее кожи, чувствовал ее горячее дыхание на своих губах и обескураживающий взгляд блестящих в солнечном свете изумрудных глаз. Он не мог от нее оторваться. Не мог насытиться ее близостью. Не мог остановиться, хоть и знал, что должен был.
«Должен был…», - внезапно пронеслось в голове Аясегавы, заставляя вспомнить его о своем долге. Да, он должен был убить Локи еще в тот момент, когда заметил ее спящей на скамейке. Это была идеальная возможность, должно быть, его единственный шанс выйти из этой битвы победителем. Но он этого не сделал. И не сделал бы никогда, даже будь он чуточку сильнее или ответственнее. «И ты тоже это знал, ведь верно?», - обратился Акио к своему занпакто, не слишком рассчитывая на ответ. Зачем Барме было отвечать, когда все и так было очевидно. И кому, как не ему знать, что убивало парня все эти годы, когда он, измученный тренировками и палящим солнцем Общества Душ, буквально на руках приползал домой и засыпал. Ведь только во снах Аясегава оставался незащищенным. Только там ему не удавалось брать верх над своим сознанием и бороться с ним. А сознание, словно потешаясь, нарочно подсылало ему обрывки из прошлого, все чаще и чаще напоминая о девочке, имя которой раскаленным прутом выжгли у него на сердце. Поэтому единственное, что Акио мог сейчас сделать, это максимально продлить свою агонию и удерживать девушку рядом настолько долго, насколько это вообще было возможно. А потом – будь что будет. Даже если ему и придется умереть, то он хотя бы будет знать, что сделал для своего спасения если не все, то предельно много.
-А-Акио… Мне трудно дышать… - голос Койот прозвучал совсем тихо, но и этого было достаточно, чтобы моментально вернуть Аясегаву в реальный мир. Озадаченно моргнув и не сразу сообразив, что к чему, парень отстранился, но не выпустил горячую ладонь Локи из своей руки.
- Извини, увлекся, – отрешенно произнес шинигами, невольно отводя взгляд в сторону. В лице он так и не изменился, хоть и пытался изобразить на нем хоть какие-то чувства или эмоции, хоть какие-то… Но, казалось, с течением времени пустота, образовавшаяся прямо в сердце, отобрала у него и это.
-Акио, ты только что убил мою возможность вернуться в Уэко Мундо, ты это понял? И ты… Перестал есть конфеты? – Аясегава не отвечал долго, внимательно прожевывая каждое слово и пытаясь подобрать правильный ответ. Он знал, что сейчас он мог говорить что угодно, не заботясь о последствиях, так как наказание за его проступок будет куда опаснее, чем это. Но все же он по привычке фильтровал каждую сказанную фразу, каждый звук, чтобы не совершить ошибки еще большей, чем та, что назревала уже сейчас. И как назло, теперь никто не мог прийти к нему на выручку: ни сестра, оставшаяся в Готее, ни отец, впрочем, мнение которого и так для Акио было не слишком ценным, ни, увы, Барма, общество которого с недавних пор стало таким редким, что парень даже начинал по нему скучать. Так или иначе, Аясегава остался один на один со своими страхами и болью. Никто не мог ему подсказать, что делать дальше, ведь он сам намеренно от этого отказался еще два года назад, когда вернулся из мира живых в Готей. И теперь за это ему приходилось расплачиваться сполна, практически собственной жизнью…
- Я убил возможность вернуться домой и у себя, – наконец ответил Акио, поднимая взгляд кроваво-алых глаз на безупречно синее небо. – Только вот я не слышу в твоем голосе никакого недовольства, ты ведь и так была к этому готова, я прав?
Шинигами даже не потрудился посмотреть на Локи, потому что заранее знал, что она ответит. Это было очевидно, как дважды два. Поэтому он молча смотрел на медленно плывущие по небосклону облака и невольно завидовал их безмятежности и легкости. Чего у него теперь точно никогда не будет, так это свободы, к которой Акио стремился всю свою жизнь. И, что самое смешное, парень ничуть не жалел о той альтернативе, которую он получил взамен. Ведь, в конце концов, теперь он мог быть счастливее на несколько дней дольше, если, конечно, их не найдут раньше и не предадут суду за измену.
«Теперь мы оба преступники для своих миров, и наказание наше – смерть; но… мы ведь знали, что так будет, верно? Поэтому-то и готовились к этому целых два года…»
Акио не стал говорить это в слух, так как предполагал, что Койот, должно быть, тоже напугана. А меньшее, что он хотел сделать – это причинить ей вред, каким бы он ни был.
- Конфеты… - Аясегава в задумчивости причмокнул губами, словно проверяя слово на вкус. Да, оно и правда было ему знакомо, только вот за все это время оно полностью себя изжило, оставив в памяти альбиноса только смутный отпечаток знакомого привкуса. – Да, перестал, кажется. Они слишком сильно мне напоминали о тебе.
Сказал, и тут же умолк, понимая, что сболтнул лишнего. Но вместо упреков или замечаний, Акио почувствовал только робкое прикосновение тонких пальцев Койот, от которого по всему телу парня пробежали взволнованные мурашки. Слова, которые шинигами собирался сказать, комом застряли у него в горле.
- Сложно сказать, - наконец, очухавшись, произнес Аясегава. – На самом деле, я не хочу, чтобы ты об этом думала. Просто считай, что я повзрослел, такое ведь тоже могло со мной случиться. А все остальное сейчас не важно, во всяком случае, я бы предпочел об этом забыть.
Акио крепко обнял Локи за талию, прижимая ее к себе. Он не хотел ее отпускать и не хотел, чтобы время продолжало свой бег, ведь придет час, когда им обоим придется выбирать между их любовью и домом, вернуться в который можно только победителю.